Наш Герой – лейтенант ВВС Герасимов Филипп Филиппович
Герасимов Филипп Филиппович (1921—1991) — мичман Военно-морского флота СССР, лётчик Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1942).
Выдержки из книги Владимира Конева «Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты»
Глава «Дважды разжалованный»
Родился 19 декабря 1921 г. в дер. Клюево (ныне Островский район Псковской области) в семье крестьянина. Окончил семь классов школы, затем школу фабрично-заводского ученичества. Работал токарем на ленинградском заводе «Арсенал».
С сентября 1939 г. — в авиации ВМФ СССР. В 1941 г. окончил Военно-морское авиационное училище в Ейске.
С июля 1941 г. — на фронтах Великой Отечественной войны в составе 93-й отдельной эскадрильи Черноморского флота. Участвовал в обороне Одессы и Севастополя, прикрывал с воздуха Геленджик, Новороссийск и Поти.
С марта 1942 г. командовал звеном в истребительном авиаполку. В апреле 1942 г. успешно выполнил спецзадание штаба Черноморского флота. Герасимову удалось успешно посадить самолёт «У-2» в крымских горах, доставив местным партизанам радиста и рации. Ввиду невозможности покинуть горы на самолёте, Герасимов сжёг свой самолёт, а сам примкнул к группе партизан и перешёл с ними линию фронта.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1942 г. за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» гвардии лейтенант Филипп Герасимов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 860).
После возвращения в свою часть продолжал совершать боевые вылеты. Участвовал в боях на Малой земле и освобождении Новороссийска.
С мая 1944 г. участвовал в боях в Балтийском море. Всего за время войны Герасимов совершил 385 боевых вылетов, принял участие в 44 воздушных боях, в которых сбил 6 самолётов лично и 4 — в группе.
После окончания войны продолжил службу в авиации ВМФ СССР.
4 апреля 1946 г. военный трибунал ВВС Северо-Балтийского флота признал Герасимова виновным в оскорблении вышестоящего начальника. 22 июня того же года он был лишён воинского звания и уволен со службы. 4 ноября 1948 г. указом Президиума Верховного Совета СССР Филиппа Филипповича лишили звания Героя Советского Союза и всех государственных наград. Отбывал наказание в Воркуте с 1948 по 1950 гг.
После освобождения вернулся в Ленинград. Работал в строительной бригаде, рыбхозе. В 1951 г. судимость с Герасимова была снята.
По ходатайству бывших партизан указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 сентября 1965 г. Герасимов был восстановлен в звании Героя Советского Союза.
В 1966 г. вице-адмирал Н. Кулаков помог устроиться Герасимову в Ленинградское высшее военно-морское училище в статусе сверхсрочнослужащего. В 1973 г. в звании мичмана вышел в отставку.
Проживал в Ленинграде. Умер 4 ноября 1991 г., похоронен на Песочинском кладбище Санкт-Петербурга.
Помимо Звезды Героя и ордена Ленина был награждён четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями.
«Герасимов Филипп Филиппович: краткая биография»
(из книги Владимира Конева
«Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты»)
ГЕРАСИМОВ Филипп Филиппович (19.12.1921-4.11.1991)
Старший лейтенант и мичман
Родился в д. Клюево ныне Островского района Псковской области в семье крестьянина. Русский. Окончил 7 классов в 1936 г., затем школу ФЗО в Ленинграде при Госмашзаводе № 7 (1938) и работал на нем токарем 3-го разряда. Одновременно проходил обучение в 1-м Ленинградском аэроклубе ОСОАВИАХИМА. С октября 1939 г. — в ВМФ. В 1941-м окончил Ейское ВМАУ. С 11.07.1941 г. — пилот 93-й оаэ ЧФ, сержант (19.08.1941), с 31.08.1941 г. — в 94-й оаэ, лейтенант (7.12.1941). С 13.03.1942 г. — командир звена 3 аэ в 8-м иап (с апр. 1942 г. 6-й гиап).
К 25.05.1942 г. совершил 238 боевых вылетов, сбил 2 самолета противника. На самолете У-2 доставил партизанам Крыма радиста и радиостанцию. 14 июня 1942 г. присвоено звание Героя Советского Союза.
Уволен со службы 22.06.1946 г. Награжден орденами Ленина (14.06.1942), Красного Знамени (08.12.1941, 18.02.1942, 07.08.1944, 23.05.1945), Отечественной войны I степени (1985), медалями.
4 апреля 1946 г. осужден Военным трибуналом ВВС Северо-Балтийского флота по статье 193(5) — оскорбление подчиненным начальника, на 5 лет.
14 ноября 1948 г. в связи с осуждением лишен звания Героя Советского Союза. Восстановлен в звании 30 сентября 1965 г.
С 1950 г. жил в Ленинграде. Работал в рыболовецком колхозе, затем в Ленинградском ВВМИУ старшим инструктором. В начале 70-х в звании мичмана вышел на пенсию.
Справка:
ВВС Черноморского флота СССР в годы войны
К началу войны ВВС Черноморского флота представляли собой внушительную силу: две авиабригады; семь авиаполков; 11 эскадрилий; три авиаотряда. Всего в составе лётных частей было 632 боевых самолёта, из них 136 бомбардировщиков, 346 истребителей и 150 разведчиков. Кроме того, имелось ещё 165 транспортных и учебных самолётов.
Для базирования авиация располагала 61 сухопутным аэродромом и 15 гидроаэродромами, в том числе в Крыму, в Бессарабии, на Украине, на Кавказе.
Перед ВВС ЧФ в предстоящей войне были поставлены следующие задачи:
- наносить бомбовые и торпедные удары по кораблям и судам противника в море, как самостоятельно, так и во взаимодействии с надводными кораблями;
- наносить бомбовые удары по портам и ВМБ, а также по кораблям и судам в них;
- ставить активные минные заграждения небольшими группами самолётов и одиночно;
- прикрывать свои военно-морские базы и аэродромы, а также корабли и суда в прибрежных районах;
- вести воздушную разведку кораблей в море и слабо прикрытых военных объектов на суше.
Состав ВВС Черноморского Флота:
- Разведывательная авиация
- Минно-торпедная и бомбардировочная авиация
- Штурмовая авиация
- Истребительная авиация.
С первых дней войны Авиация Черноморского флота СССР включилась в боевую работу. Так как реальных целей на море для неё не было, то все силы были брошены на сухопутный фронт: советские самолёты совершали бомбовые удары по укреплённым позициям и портам Румынии.
В июне-ноябре 1941 г. силы ВВС флота были вынуждены оставить аэродромы под Одессой и Измаилом. Сначала авиационные части перелетели в район Крымского полуострова, а затем, с потерей Крыма, — на Черноморское побережье Кавказа. Группировка разведывательной авиации ВВС ЧФ была усилена за счёт авиаторов Балтики.
Для координации действий авиационных частей в районе Севастополя, приказом командующего ВВС Черноморского Флота генерала Острякова все полки были переформированы в двухэскадрильные. Излишки самолётов подлежало перебазировать на Кавказ, а из имеющихся сил были созданы две нештатные авиационные группы: сухопутных самолётов — на базе управления 8-го истребительного авиаполка, и морских самолётов — на базе Особой морской авиационной группы ВВС ЧФ (ноябрь 1941 г. — март 1942 г.).
К 3 июля 1942 г. авиация ЧФ оставила Севастополь и сосредоточилась в Краснодарском крае и на Северном Кавказе. В это время в её составе насчитывалось 277 самолётов, в том числе 205 исправных. Из них — 23/12 бомбардировщиков, 15/11 торпедоносцев Ил-4, 54/46 штурмовиков, 126/93 истребителей, 59/43 гидросамолётов (цифра до косой черты – всего, после косой черты – исправных).
В июле 1943 г. все авиационные бригады флота были преобразованы в дивизии. В это время в составе истребительной авиации флота числилось до 260 самолётов, из которых 190 были новых типов: МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1, Р-39 «Аэрокобра» и Р-40 «Киттихаук».
В ноябре 1943 г. штаб ВВС ЧФ перебазировался в освобождённую советскими войсками Тамань и Северную Таврию, в район Скадовска. Такая дислокация авиации значительно приближала её к коммуникациям противника в западной части Чёрного моря.
К 19 января 1944 г. в составе ВВС ЧФ имелось 198 исправных боевых самолётов, в том числе: бомбардировщиков — 18, истребителей — 91, штурмовиков — 39, торпедоносцев — 35, разведчиков — 15. Большая часть штурмовиков и истребителей была сосредоточена на передовых аэродромах: Анапа, Анапская, Витязевская. Она предназначалась для огневой поддержки и прикрытия десанта, уничтожения плавсредств противника в Керченском проливе и на коммуникациях.
К началу апреля 1944 г. только южная часть Крымского полуострова с Севастополем оставалась в руках противника. Для участия в Крымской наступательной операции было выделено 406 самолётов: 34 бомбардировщика, 23 торпедоносца, 66 штурмовиков, 239 истребителей, 15 колёсных разведчиков, 19 гидросамолётов.
8 апреля 1944 г. началась Крымская операция, и через месяц, 9 мая Севастополь был освобождён советскими войсками. Практически всё Чёрное море было освобождено. Хотя противник ещё сохранял за собой порты Румынии и Болгарии, но об его активных действиях на море уже не могло идти речи. Авиация ЧФ в середине апреля 1944 г. была перебазирована на аэродромы Крыма и под Одессу.
На завершающем этапе подготовки Ясско-Кишинёвской наступательной операции советских войск, в середине августа 1944 г. была активизирована деятельность минно-торпедной, бомбардировочной и разведывательной авиации ЧФ на коммуникациях противника Сулина — Констанца — Варна и по дунайским портам Галац и Браила. Одновременно шла подготовка к воздушной операции по уничтожению кораблей противника в военно-морской базе Констанца (Румыния).
Активные боевые действия на Чёрном море завершились в конце мая 1944 г., и командование Авиации ВМФ приняло решение об усилении за счёт ВВС Черноморского Флота других воюющих флотов: к 1 июня – на Балтике, к середине лета 1945 г. – на Дальнем Востоке.
Награды ВВС Черноморского флота
С июня 1941 г. по сентябрь 1944 г. авиаторы-черноморцы совершили 131 637 боевых вылетов, потопили 345 кораблей и судов, уничтожили 2149 самолётов, большое количество другой боевой техники и живой силы врага3. За мужество и героизм 61 лётчику и штурману ВВС ЧФ было присвоено звание Героя Советского Союза. За мужество и героизм, проявленные в боях с фашистской Германией, указами Президиума Верховного Совета СССР, приказами Верховного Главнокомандующего и наркома ВМФ были преобразованы в гвардейские, награждены орденами и удостоены почётных наименований следующие части и соединения Военно-воздушных Сил ЧФ:
Герой Советского Союза Ф.Ф. Герасимов воевал в Истребительной авиации:
– в 8-м истребительном авиационном полку, преобразованном в апреле 1942 г. в 6-й гвардейский истребительный полк, дважды награждённый орденом Красного Знамени и удостоенный почётного наименования «Севастопольский»;
– в 25-м истребительном авиационном полку, дважды награждённом орденом Красного Знамени и удостоенном почётного наименования «Керченский».
Книги, в которых рассказывается о Ф.Ф. Герасимове
1. Вергасов, И. З. Избранное. – М., 1982.
Илья Захарович Вергасов, бывший начальник штаба партизанского соединения, а затем командир объединенного партизанского соединения в Крыму, рассказывает в этой книге о жизни крымских партизан, их борьбе с немецкими захватчиками в годы Великой Отечественной войны.
Обращенная к современникам, книга еще и еще раз напоминает, какой великой ценой завоевана их свобода, созидательный труд, их спокойствие и счастье.
Выдержки из книги И. Вергасова «Избранное». Глава «Тетрадь первая. Ялта, 41-42»
Сошел с гор снег, лес зазвенел, потеплело, заголубело небо.
И в эти кризисные страшные дни – наконец-то! – была установлена прочная связь с Севастополем.
Случилось это так.
Однажды утром над лесом появился самолет-истребитель. Сначала никто не обратил на него внимания, но – странно! – летчик упорно кружил над одним местом, то взмывая ввысь, то прижимая машину к верхушкам сосен. Следя за самолетом, мы разглядели на крыльях красные звезды.
Мгновенно зажгли сигнальные костры. Часовые на постах, дежурные санземлянок сигналили: «Мы здесь! Мы здесь!»
А самолет покачивал крыльями, посылал нам привет от Красной Армии, от советского народа, от Севастополя.
Над поляной Верхний Аппалах машина долго кружилась. Вдруг, набрав высоту, начала быстро снижаться. Самолет прогудел над поляной и круто взмыл вверх; потом, сделав прощальный круг над лесом и еще раз покачав крыльями, лег курсом на Севастополь.
Мы с волнением обсуждали появление истребителя, строили различные догадки, но всем было ясно: севастопольцы нас ищут!
Лес зашумел в ожидании событий.
На четвертые сутки в одиннадцать часов дня мы услышали шум.
Дежурный штаба кричал:
– Наш! Наш! «У-2»! «У-2»!
Почти касаясь верхушек сосен, над нами промчался самолет с красными звездами на крыльях и фюзеляже.
Все бросились на поляну Симферопольского отряда, куда, как нам показалось, летел самолет.
Из всех ближайших отрядов бежали люди.
Посадочная площадка с подъемом по северному склону была плохо приспособлена для приема самолета. Неоткуда было сделать заход, я это хорошо понимал.
Непременно разобьется!
Летчик все-таки решился. Самолет ниже, ниже… Вот колеса коснулись земли; самолет, как стрекоза, скачет по выбоинам и клюет носом. Раздался треск, и наступила тишина.
Над полуразбитой машиной стоял юноша в форме морского летчика, улыбаясь, сияя серо-синими глазами.
Мы к нему. Подхватили на руки, опустили на землю.
– Товарищи!… Товарищи! – краснея, просил он.
Каждому хотелось прикоснуться к человеку оттуда, от наших.
Переживая минуты радости, мы даже не заметили, что из второй кабины показался еще один военный с треугольничками в петлицах. Взволнованно-виноватое лицо его говорило о каком-то несчастье.
– Рация!… Рация!…
Оказалось, что во время трудной посадки радист, желая сохранить рацию, взял ее на руки и разбил о борт фюзеляжа.
Беда!
Мы пригорюнились, хотя большинство партизан, еще не зная о несчастье, продолжали ликовать. Она была разношерстной, эта масса людей, перенесших тяжелую зиму 1941/42 года. Одежда – немецкая, румынская, гражданская, наша армейская. Пилотки, папахи, шлемы. Сапоги, ботинки всевозможных фасонов, постолы… Такое же разнообразное вооружение.
На лица больно смотреть. Они, словно зеркало, отражали все, что выпало на долю каждого. Трудно отличить молодых от старых, мужчин от женщин. Все выглядели стариками. Ничьи щеки не лоснились от сытости, никто не мог похвастать капелькой румянца.
Конечно, за зиму каждый по-своему думал о судьбе Родины, Севастополя, о своей судьбе, о далеких родных, по ком так тосковали наши сердца. Но я не ошибусь, если скажу, что вера – большая вера – всегда была с нами, иначе мы не могли бы быть теми, кем были в этих кошмарных нечеловеческих условиях.
Постепенно все узнали о том, что связь с Севастополем установить нельзя, так что прилет самолета ничего не меняет в нашей жизни.
Но мы с этим не могли согласиться. Не хотелось соглашаться.
Начали с того, что осмотрели самолет. На мой взгляд, машину можно было подлатать, поставить на колеса. С мотором все в порядке, но была одна непоправимая беда: при посадке вдребезги разлетелся винт.
Винт, винт…
Кто-то сказал, что недалеко от переднего края Севастопольского участка фронта на немецкой стороне видел самолет «У-2», рухнувший на густой кизильник. Винт должен быть целым!
Далековато в те края, ох как далековато!
Мы с комиссаром района Захаром Амелиновым пошли в отряды. Было решено послать только добровольцев. Все понимали, что пройти за минимальный срок сто двадцать километров, да еще с тяжелым грузом, – значит, слечь в санитарную землянку и не подняться.
Кто возглавит поход?
Люди, конечно, найдутся, и более чем достаточно, но на одном энтузиазме яйлу в два конца не возьмешь.
Комиссар неожиданно предложил:
– Женщины! Они дойдут до самолета и вернутся с винтом.
Надо честно признаться: во всех наших испытаниях женская половина оказалась повыносливее. Мы в этом не единожды убеждались. На иную глядеть страшно: одни глаза да худущие ноги, а идет, да еще на плечах кроме автомата тащит бог знает чем набитую санитарную сумку.
Итак, женщины…
Выбор пал на седовласую учительницу из Симферополя Анну Михайловну Василькову; на молчаливую, но всегда при деле медицинскую сестру Евдокию Ширшову; на тихую дивчину, что с утра до вечера собирала липовые почки для партизанского кондера, а ночами безропотно выстаивала на постах, – Анну Наумову.
Возглавил наш «женский батальон» бывший комиссар алупкинских истребителей Александр Поздняков. Он сам напросился, и решительно.
– Посылай, командир.
– Дойдешь? Может, это не твое дело?
– Мое, и главное.
– Тогда иди.
Потянулись дни ожидания. Летчик и помощники – их нашлось немало – чинили самолет, готовили взлетное поле. Партизаны, уверенные, что самолет обязательно взлетит, писали домой письма.
На пятые сутки наши вернулись и принесли винт. Позднякова с ними не было…
Александр Васильевич! Познакомился я с ним в Гурзуфе при следующих обстоятельствах.
Совхозные мастерские стояли рядом со знаменитой дачей Раевских. Сохранился дом, в котором Раевские принимали Александра Сергеевича Пушкина.
Мне почему-то не верилось, что кипарис – стройный, высокий красавец, поднявшийся к небу, – и есть тот пушкинский, воспетый самим поэтом. Кто и как докажет? А я любил всякие доказательства.
Спор разрешил человек в роговых очках. Я знал, что это и есть директор музея, но лично знаком с ним не был.
Он меня легко убедил, что кипарис тот самый, заметив, между прочим, что хорошо, когда человек любит ясность, но еще лучше, если он ищет доказательства сам. «Вот ты сосед, – сказал он мне, – а ни разу в музее не бывал».
Я не обиделся, стал бывать в музее, встречаться с Поздняковым.
Он был старше меня лет на пятнадцать и во сто крат опытнее. За плечами большая партийная работа в Сибири, до этого – гражданская война, потом борьба с басмачами. Одним словом, живой герой близкой истории.
По молодости своей я не мог согласиться с тем, что героическую биографию красного комиссара гурзуфцы не знают, и стал при удобных случаях рассказывать о ней своим ребятам, – ведь я же был агитатором цеха.
Поздняков как-то узнал об этом, сказал сердито:
– Прошлое хорошо, но не самое главное, Важно, что ты сейчас делаешь!
Поход за винтом – страница незабываемая. Яйла лежала на пути. Снег сошел с лысых вершин, но в буераках он был предательски опасен. Мокрые насквозь, усталые до полного изнеможения, партизаны спустились к Чайному домику, за двое суток излазили чуть ли не весь второй эшелон фашистов, наконец кашли самолет; без инструментов, одним слабеньким шведским ключиком сняли винт с оси…
Они спешили. Поздняков все торопил и торопил, не давал никому отдыха и сам не отдыхал. Он шатался от слабости, но шел, наравне со всеми нес тяжелую ношу. Шел до тех пор, пока не упал. Его подняли на руки.
– Несите винт. Я вам приказываю. Я доползу, обязательно доползу. Вперед!
Он не дополз. Умер. Посланные ему на помощь люди принесли в лагерь заледеневшее тело.
…Самолет готов к вылету. Уложены письма и донесения, разведданные и страстные просьбы: нас не забыть!
И летчик Филипп Филиппович Герасимов с взволнованно бледноватым лицом оглядывается вокруг. Он видит сотни пар доверчивых глаз: уж ты постарайся, Филипп Филиппыч!
– От винта!
Самолет вздрогнул, слегка качнулся, мелькнула лопасть. Мертвая точка, обратный полуоборот – круг первый, второй… И над лесом поплыл ровный и обещающий рокот мотора.
Филипп молодцевато рубанул воздух рукой и повел машину на взлетную дорожку, расчищенную партизанами. Самолет ровно тронулся с места, пошел быстрее, еще быстрее поднялся хвост машины. Только на самом краю поляны оторвались от земли колеса.
Машина набирает высоту, но сердце мое на высших критических оборотах. Проклятое предчувствие беды!
Вижу, даже нутром ощущаю, как машину стало засасывать, настойчиво тянуть в проем ущелья.
И мотор не в силах справиться с этой неудержимой тягой. Еще правее, колеса чиркнули по макушкам старых дубов, и машина рухнула в мглистую шапку горы. Раздался треск.
Все! От самолета остались одни ошметки: в гармошке хвост, плоскости будто нарочно сложили вместе, впритык. Летчик, растрепанный, в крови, возится у мотора, стараясь предотвратить пожар.
Апрель. Лес пахнет сырой жимолостью; дрожат, бьются, набухая, почки.
У Филиппа Филипповича синие глаза.
Он стоит перед Георгием Северским в той собранной позе, когда принимают командирский приказ к боевому вылету.
Но приказа еще нет – Северский не решился. Да и трудно решиться, когда позади такой живой опыт: попытка за попыткой, а связных будто Нептун проглатывает заживо.
– Я в Севастополь пойду! – который раз повторяет синеокий юноша с похудевшим от партизанского харча лицом, за неделю постаревшим на годы. – Сто раз перелетал фронт, сверху хорошо видно. Я знаю дороги, и я дойду!
Ленинградский паренек с отчаянными глазами, которого стар и млад называют одним именем: Филипп Филиппович. Он-таки убедил всех нас, что в Севастополь дойдет.
И дошел. Через трое суток новый самолет качнул над нами приветственно крыльями и уверенно пошел на посадку.
И радиоволны легли в эфире между нами и Севастополем и оборвались лишь тогда, когда начисто рухнула в городе-герое последняя оборонительная точка.
И первая партизанская радиограмма гласила, настаивала, умоляла: Филиппу Герасимову звание Героя Советского Союза!
И звание было присвоено.
Кончилась война, а о синеоком парне ни весточки. Мы искали его повсюду, но ответ был один: убит, убит и еще раз – убит!
И в послевоенных музеях появился портрет восемнадцатилетнего Героя с нахмуренными глазами. И говорили те, кому положено говорить: днем он летал над немцами на машине, которую можно было сбить пулей малокалиберной винтовки.
Правду говорили.
Убит, убит, убит…
Годы летят безвозвратно в бездну. Рубцы на деревьях остались на прежнем месте, только расплылись. Кроны взлетели к поднебесью. Где был старый лес – звенит молодая поросль, а где стояло урочище худоногого дубняка – скрипят папаши-дубы.
Яйла и та меняет свои залысины, стараясь выглядеть более кокетливо, кое-где обрастая припухловатыми сосенками.
И ветер стал посвистывать так, будто слух обрел.
Скала Шишко над Ялтой, с нее простор как выстрел в горах: ахнешь!
На ней камень-глыба, а на глыбе той имена высечены – партизанские.
Юркий экскурсовод ведет группу отдыхающих и на ходу выпаливает заученные фразы о нашем времени.
Вот очередная фраза, как рассеянный пучок света от медленно гаснувшего фонаря:
– В критический апрель тысяча девятьсот сорок второго года к партизанам прилетел молодой летчик, славный сын своего народа Герой Советского Союза Филипп Филиппович Герасимов. Смерть оборвала путь патриота Родины, но память о нем не померкнет никогда…
И вдруг взволнованный и решительный голос из группы:
– Как это – оборвала?
Десятки голов поворачиваются на голос, осуждающие глаза: что ты, друг любезный, не понимаешь, сколько будет дважды два?…
Экскурсовод уточняет с подчеркнутой вежливостью:
– Элементарное понятие, дорогой товарищ: оборвала,-• значит, кончилась жизнь. Убит товарищ Герасимов в воздушном бою…
– Нет уж, позвольте, в мертвецы – не согласен. Герасимов – я! Да, я прилетал к партизанам, мне давали Героя.
…На моем столе звонит телефон, да таким манером, что я вздрагиваю: случилось что-то необыкновенное!
Чей- то слишком громкий, и слишком взволнованный, и чем-то встревоженный, и даже робкий голос:
– Здравствуйте, товарищ командир. Я – Герасимов, летчик Филипп Филиппович Герасимов!
У меня руки делаются ватными.
…Мы одни, в тарелке красные помидоры, в бутылке на вершок водки…
Печальная повесть о печальной двадцатилетней послевоенной жизни.
Звезда Героя, орден Ленина, три ордена Красного Знамени, сотни полетов, десятки воздушных боев… И все это, как корова языком, слизывает один глупый мальчишеский поступок.
Уже после войны, в воскресный день, выпил лишнего и ударил человека публично. И все!
Но это была зацепка. Вспомнили и строптивость характера, и страстность на собраниях, и дерзкий разговор с начальством, и заносчивость, порой присущую молодости. Одним словом, зачеркнули актив человека и вляпали парию восемь долгих лет тюремного заключения.
И с кем рядом? С подонками, отбросами войны, дезертирами и немецкими холуями. Вот где было трудно удержаться!:
Но Филипп устоял. Держал Севастополь, держали партизанские дни, наши глаза видел он, локоть друга-летчика, уже давно ставшего прахом, чувствовал он.
И душа его вышла из темени без черных пятен. Она только была надломлена неверием в свое будущее. Это неверие и заставляло все годы молчать, вести тихую жизнь.
Но не скользил по жизни, не жаловался на судьбу, а накрепко засел в строительной бригаде в родном Ленинграде и работал, работал. Только тоска воскресных дней толкала к выпивке. Пил не скуля, ходил тихо по жизни.
Называли его по-прежнему Филипп Филиппович, было ему только сорок три года, но никто не знал его героической биографии. Он, обкрадывая себя, обеднял других.
И только прорвалось все наружу у партизанской могилы. Он мог на все согласиться, но мертвым быть не желал.
Он не верил, а мы, партизаны, верили и боролись за него – за него, за его прошлое, нужное настоящему.
И нас поняли и в Ленинграде, и в правительстве. Монетный двор родного города отлил специально для него и Золотую Звезду и все ордена.
Но прежде чем получить все это, мы пропустили Филиппа через свой суд – партизанский.
И он расплачивался за свою слабость и неверие дорогой ценой.
И сейчас по Ленинграду ходит синеокий рабочий человек, и в торжественные дни на его груди сияет Золотая Звезда!
…Итак, связь с Севастополем была установлена.
- Арсеньев, А. Я. Псковичи – Герои Советского Союза / А. Я. Арсеньев, А. П. Арсеньева. – Л., 1983.
Задача данной книги – наиболее полно и в систематизированном виде дать сведения об уроженцах Псковской области, удостоенных знания Героя Советского Союза.
- Казарян А.А. Герои боёв за Крым. — Симферополь, 1972.
В жестоких битвах против гитлеровских захватчиков на крымской земле самоотверженно сражались сотни тысяч советских воинов – сынов многих национальностей и народностей, населяющих нашу Родину.
Представители почти тридцати из них – около 350 человек – удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Каждый очерк, помещенный в этой книге, – это только небольшая, но яркая страница их боевых биографий, страница, рассказывающая о беззаветной храбрости и мужестве советских воинов, защитников и освободителей Крыма.
- Герои Советского Союза Военно-Морского Флота. – М., 1977.
Справочник содержит краткие биографические сведения о моряках – Героях Советского Союза. В нем рассказывается о тех, чьи имена бережно хранит народная память, о замечательных советских патриотах, беспредельно преданных Родине, о их героизме и самопожертвовании о подвигах, которые будут жить в веках.
Основой при подготовке издания послужили материалы Центрального военно-морского архива. Управления кадров ВМФ и другие источники. Справочник включает сведения о моряках – Героях Советского Союза, удостоенных этого высокого звания за подвиги, совершенные до окончания второй мировой войны во время службы в ВМФ. Приведены только те ордена и медали СССР, которыми Герои были награждены за этот период. При перечислении наград не указаны орден Ленина и медаль “Золотая Звезда”, вручаемые при присвоении звания Героя Советского Союза, медали оборонные и за взятие и освобождение городов. Место рождения Героев приведено в соответствии с современным административно-территориальным делением СССР. Остальные населенные пункты даны в написании, принятом на момент событий, в скобках приведены новые наименования.
Справочник является первой попыткой обобщить сведения о моряках – Героях Советского Союза.
- Конев, В. Н. Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты. – М., 2008.
«Сталинские соколы», Герои Советского Союза… Они были гордостью своей страны. Они воплощали славу великой эпохи. Они пользовались всенародным почетом. Их портреты не сходили с первых полос газет. Они были кумирами молодежи и образцом для подражания. Однако судьба порой жестоко мстит за стремительный взлет, за успех, за удачу… О трагических судьбах летчиков, достигших в Советском Союзе вершин славы, но по разным причинам лишенных высшего отличия своей Родины, о героях без Золотых Звезд впервые в отечественной литературе рассказывает книга Владимира Конева.
- Денисов, К. Д. Под нами — Черное море. М., 1989. — (Военные мемуары).
На рассвете 22 июня 1941 года с крымских аэродромов поднялись по тревоге самолеты-истребители. Одну из групп морских летчиков повел на прикрытие Севастополя от вражеского воздушного налета старший лейтенант К. Д. Денисов — впоследствии генерал-майор авиации, Герой Советского Союза. Его мемуары — это правдивый рассказ о мужестве и мастерстве морских авиаторов, вместе с которыми автор сражался в небе Крыма и Кавказа, участвовал в разгроме японских милитаристов на Дальнем Востоке.
- Емельяненко, В. Б. Воздушный мост : Спасение во тьме. М., 1998.
В своей книге писатель, советский лётчик-штурмовик, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза Василий Борисович Емельяненко вспоминает героев – летчиков Великой Отечественной войны.
Звания Героя Советского Союза летчик-истребитель Ф.Ф. Герасимов был удостоен не за сбитые немецкие самолеты и даже не за штурмовки наземных войск. Он первым из летчиков ВВС ЧФ посадил самолет У-2 в расположении партизан в крымских горах, доставил в расположение партизанского отряда радиста и рацию. Таким образом, командованием Севастопольского оборонительного района была установлена связь с партизанами и им была оказана помощь боеприпасами и продовольствием.
Эту малоизвестную страницу в истории боев за Крым ярко и талантливо восстановил в своей книге «Воздушный мост» писатель Герой Советского Союза В.Б. Емельяненко.
В середине 70-х писатель встречался со многими героями своей будущей книги, побывал на месте посадок самолетов в Крыму, ездил в Ленинград и встречался с Герасимовым — одним из героев будущей книги.
Портрет летчика-истребителя 3-й «непромокаемой» эскадрильи Герасимова в его описании выглядит следующим образом: «Круглолиц, голубоглаз, любитель побалагурить, голос с хрипотцой».
Список известных воздушных побед Ф. Ф. Герасимова
| Д а т а | Противник | Место падения самолёта или проведения воздушного боя |
Свой самолёт |
| 26.11.1941 | 1 Хш-126 | Балаклава | И-16 |
| 02.06.1942 | 1 Ме-109
(в паре) |
Севастопольская бухта | |
| 03.06.1942 | 1 Ю-88 | траверз Балаклава | |
| 11.05.1944 | 1 Ме-110
(в паре) |
траверз Херсонес | ЛаГГ-3 |
| 21.09.1944 | 2 ФВ-190 | Таллин | Як-9 |
| 14.02.1945 | 1 ФВ-190 | Либава | |
| 08.05.1945 | 1 Ю-52 | западнее Павелост | |
| Всего сбитых самолётов – 6 + 2; боевых вылетов – 385; воздушных боёв – 44. | |||
Фильм «Великая Отечественная Война в Крыму»